Владивосток

Норма Владимир Сорокин НОРМА © Владимир Сорокин, 1979-1983 Бориса Гусева арестовали 15 марта 1983 года в 11.12, когда он вышел из своей квартиры и спустился вниз за газетой. Возле почтовых ящиков его ждали двое. Увидя их, Борис остановился. Справа от лифта к нему двинулись еще двое. Один из них, худощавый, с подвижным лицом, приблизился к Гусеву и быстро проговорил: — Гусев Борис Владимирович. Вы арестованы. Гусев посмотрел на его шарф. Он был серый в белую клетку. Худощавый вынул из руки Гусева ключи, кивнул в сторону лестницы: — Прошу. Гусев стоял неподвижно. Двое взяли его под руки. — Ордер... — разлепил побелевшие губы Гусев. — Ордера на арест и на обыск будут предъявлены вам в вашей квартире. — Предъявите сейчас, — с трудом проговорил Гусев. — Борис Владимирович, — улыбнулся худощавый, — пойдемте, не тяните время. Гусева подтолкнули к лестнице. Он пошел, еле передвигая ноги. Двое прошли вперед, двое и худощавый двинулись за Гусевым. — У вас всегда так мочой воняет? — спросил худощавый. — Бомжи ночуют? Гусев двигался, не отвечая. Он был бледен. Поднялись на третий этаж, вошли в квартиру Гусева. Худощавый снял трубку телефона, набрал номер: — Юрий Петрович, всё в порядке. Да. Гусев стоял посередине своей единственной комнаты, сплошь заваленной книгами. Четверо стояли рядом. — Присаживайтесь, Борис Владимирович, — посоветовал худощавый. — Предъявите ордер... и вообще... документы. — Минуту терпения. — Худощавый закурил. В дверь позвонили. — Откройте, — приказал худощавый. Дверь открыли. Вошли участковый и полноватый человек с пшеничными усами. — Следователь КГБ Николаев, — представился он, не глядя на Гусева. Достал из папки два листа, протянул Гусеву: — Ознакомьтесь. — Садитесь, Гусев. — Худощавый подвинул расшатанный стул. Гусев смотрел в бумаги, держа их в обеих руках. — Товарищ лейтенант, — обратился полноватый к участковому. — Организуйте нам понятых. Участковый вышел. — Ознакомились? — Николаев забрал бумаги у Гусева. — Дело ваше веду я. Сейчас придут понятые, мы произведем у вас обыск. Параллельно начнем наш разговор. Садитесь, Борис Владимирович, что вы стоите, как в гостях. Гусев опустился на стул. Вскоре появились понятые: пожилая женщина в зеленой кофте и молодой человек с толстой шеей. — Товарищи понятые, — Николаев снял пальто, — мы сотрудники комитета государственной безопасности. Гражданин Гусев, проживающий в этой квартире, арестован. Мы просим вас присутствовать во время обыска. Представьтесь, пожалуйста, и присаживайтесь. Валера, организуй им место. Худощавый сбросил лежащие на диване книги и журналы на пол. — Комкова Наталья Николаевна, — громко произнесла женщина. — Фридман Николай Ильич, — пробормотал молодой человек. Они сели на протертый диван. Худощавый опустился рядом, достал из «дипломата» бланк, подложил под него подвернувшийся журнал «Америка», положил на «дипломат» и стал писать. — Я свободен? — спросил участковый. — Да. Спасибо. — Николаев сел за стол, раскрыл папку, вынул ручку с золотым пером. Участковый вышел. Пока худощавый вполголоса опрашивал понятых, Николаев зашелестел бумагами: — Так. Гусев Борис Владимирович. 1951 года рождения. Где вы родились? — Я не буду отвечать на ваши вопросы, — проговорил Гусев. — Вы обязаны отвечать на мои вопросы. Это во-первых. А во-вторых, это в ваших интересах. — Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы. Николаев отложил ручку. — Напакостил, а отвечать не хочет, — проговорила вполголоса женщина и посмотрела на худощавого. Он записывал её адрес. — Я предлагаю вам добровольно предъявить антисоветскую литературу. Гусев молчал, глядя на свои руки. Николаев подождал, трогая фигурку тираннозавра на столе Гусева, потом встал, подошел к кровати, приподнял матрац, вынул толстую картонную папку: — Ваше? Гусев молчал. Николаев положил папку на стол, развязал тесемки, открыл: — Запиши, Валерий Петрович. Первым номером. Папка серого картона. Содержит... 372 машинописных листа. Название «Норма». Автор не указан. Первое предложение: «Свеклушин выбрался из переполненного автобуса, поправил шарф и быстро зашагал по тротуару». Последнее предложение: «Лога мира? — переспросил Горностаев и легонько шлепнул ладонью по столу. — А когда?» — Как... товарищ майор? — переспросил худощавый. Николаев повторил. — Номер два. — Николаев подошел к нижним полкам, вынул два тома энциклопедического словаря, бросил на пол, сунул руку в образовавшуюся брешь, достал книгу в мягком переплете. — Александр Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ». Том третий. Издание «ИМКА—Пресс». А первые два вы отдали позавчера Файнштейну. Так? Гусев молчал. Николаев положил книгу рядом с папкой. Зазвонил телефон. Николаев снял трубку: — Да. Да, Василий Алексеич. Нашли. Почему? Нет, все так и было. Сейчас? — Он засмеялся. — Не терпится? А... понятно. Пожалуйста, нет проблем. Ты у себя? Организуем. Он положил трубку, взял папку: — Сережа, отвезешь это Носкову. Потом сразу сюда. Оперативник в очках взял папку, вышел из квартиры, спустился по лестнице. Рядом с подъездом стояли две черные волги. В кабине одной сидел шофер. Оперативник сел за руль второй машины, положил папку на сиденье справа, завел мотор и, резво развернувшись, вырулил на Ленинский проспект. Асфальт был мокрый; грязный рыхлый снег лежал по краям дороги. Неяркое солнце вышло из-за туч, заблестело на очках оперативника. Он проехал через центр, развернулся на площади Дзержинского, обогнул здание КГБ и остановился. Взял папку, вышел из машины, вошел в ближайший подъезд. Предъявив удостоверение, поднялся на лифте на четвертый этаж, прошел по коридору, открыл дверь кабинета № 415. За письменным столом сидел лысоватый человек в синем костюме. — Разрешите, товарищ полковник? — Ага. — Сидящий протянул руку. Оперативник вошел, передал папку. — Как там? — спросил лысоватый, развязывая тесемки папки. — Все нормально. — Истерик не закатывал? — Нет пока, — ухмыльнулся оперативник. Полковник стал листать рукопись: — Ладно. Идите. Оперативник вышел. Сидящий снял трубку, набрал номер: — Виктор Иваныч, это Носков. Папка у меня... Хорошо. Он положил трубку, взял папку, вышел из кабинета, на лифте поднялся на шестой этаж, вошел в приемную. Там сидели две секретарши. — Носков, — сказал лысоватый. Секретарша сняла трубку: — Виктор Иваныч, Носков. Проходите, — кивнула она Носкову. Он вошел в кабинет. За столом сидел седой человек в сером костюме, с моложавым лицом. Носков подошел, протянул папку. — Всё здесь? — спросил седой, принимая. — Всё, Виктор Иваныч. — Есть. Носков вышел. Седой набрал номер на панели селектора. — Слушаю, — ответил женский голос. — Котельников. Петр Сергеич на месте? — Минуту. — Елагин слушает, — ответил мужской голос. — Здравствуйте, Петр Сергеич. Котельников говорит. — Приветствую, Виктор. — Рукопись у нас. — Отлично. — Я отдам на ксерокс, и через полчаса можете присылать курьера. — Виктор, ему нужен оригинал. — Это невозможно. Рукопись изъята на обыске, занесена в протокол. Выносить из здания нельзя. — Ну... а как тогда? — Пусть приезжает к нам. — Ты думаешь? — А какая разница? — Ну... можно попробовать. Тогда вот что: я пошлю за ним своего шофера, он его вам доставит. — Когда? — Да прямо сейчас. Тут ехать-то пять минут. — Хорошо. Мы на вахте встретим. Он дал отбой и набрал другой номер. — Мыльников, — ответил мужской голос. — Ну, всё. — Приедет? — Да. Встречать его через десять минут. — Понял. Котельников дал отбой. Минут через двадцать в его кабинет вошел мальчик лет тринадцати в синей школьной форме. — Так быстро! — засмеялся Котельников, вставая. Мальчик остановился посередине кабинета и посмотрел на Котельникова. — Виктор Иваныч, — протянул ему руку Котельников. Мальчик молча смотрел ему в глаза. — Значит... — кашлянул Котельников, отводя глаза и убирая руки за спину. — Вот. Садись за мой стол. Читай. А я... пойду пообедаю. Он вышел. Мальчик сел за стол, развязал тесемки папки, открыл.

Комментариев нет:

Отправить комментарий